Вельяминовы. За горизонт. Книга 3 (СИ) - Шульман Нелли

– Когда твой предок приехал учиться в Европу, на него показывали пальцами. Никто не верил, что азиаты, желтая раса, как их называли, способны закончить университет. Британии и Америке в то время было наплевать на вашу культуру, вашу историю… – дедушка Джованни рассказывал Джо о его предках:

– Александр прав, – понял юноша, – когда бабушка Эми обосновалась в Англии, все удивлялись, что она умеет читать и писать, что она получила образование. Зачем далеко ходить, европейцы еще смотрят на японцев свысока… – Александр добавил:

– В Советском Союзе нет дискриминации. Любой юноша, любая девушка, может стать инженером, врачом, ученым. Для нас неважна раса, это пережитки колониального прошлого, наследие капитализма. Подумай, что и сейчас в Америке негры отделены от белых… – покойный дядя Меир усмехался:

– Бабушка Бет ездила в вагонах для цветных, а ее брак с дедушкой Джошуа был незаконен почти во всех штатах и остается таким. Ваша тетя Дебора выросла в резервации. Если бы не война, она никогда бы не смогла работать на армию. Да и в начале войны никто не верил, что коренные американцы вообще обладают университетскими дипломами… – Джо отряхнул руки:

– Здесь нет ни одного белого трупа, только негры. Зачем Шуман устроил бойню? Впрочем, чего еще ожидать от нациста… – он был уверен, что на холме орудовал именно отряд Доктора. У Джо похолодели пальцы:

– Шуман подвизался в госпитале Аушвица, где погиб профессор Кардозо. Шуман может знать, что Маргарита наполовину еврейка. Для нее смерти подобно оставаться в руках беглого преступника, эсэсовца. Но мы не видели, куда отправился отряд, где их теперь искать… – пепел засыпал колеи, оставленные грузовиками. Джо услышал осторожные шаги сзади:

– Он всегда ходит аккуратно. Я не ошибся, он действительно разведчик, только не французский… – Джо сейчас было наплевать на все разведки, вместе взятые, на Даллеса или Службу Внешней Документации:

– Мы обязаны спасти Маргариту и Клэр. Виллема скорее всего отпустили, он на пути сюда. Но что мы сделаем вдвоем против банды негодяев… – светлые волосы Александра испачкал пепел, серые глаза немного запали:

– Ребята все проверили, – вздохнул он, – здесь только мужчины, африканцы. Шуман тоже колониальный мерзавец… – юноша дернул щекой, – он отделил негров от белых… Конечно, есть еще останки на пожарище… – Джо не хотел думать о таком:

– Я верю, что Маргарита жива. Но всем наплевать на Шумана, никто нам не поможет, даже Даллес. Я не могу позвонить тете Марте или дяде Эмилю, хотя они бы немедленно прилетели сюда. Но нельзя возвращаться в Элизабетвилль, нельзя рисковать жизнью Маргариты. Промедление смерти подобно… – словно услышав его, Александр заметил:

– Не волнуйся. Взойдет солнце, и мы поймем, куда двигаться дальше. Мы не оставим тебя, Джо, мы не дадим нацисту избегнуть наказания. Мы тебе поможем… – у Джо запершило в горле, он сглотнул:

– Поможете… – Александр отозвался:

– Да. Но ты тоже должен нам помочь… – Джо вытер рукавом пиджака слезы со щек:

– Что бы он ни предложил, я на все соглашусь. Я не имею права подвергать опасности жизнь Маргариты. Папа бы поступил именно так… – он кивнул: «Да. Я готов».

Попытавшись пошевелиться, Маргарита застонала.

Затылок разламывало тупой болью, перед глазами плавали радужные круги. Она с шумом втянула воздух пересохшими губами. Девушка плохо помнила случившееся:

– Мясник наставил на меня пистолет. Он пришел за нами, но заметил, что у Клэр кровоточат слизистые, что она в жару. Она заразилась лихорадкой от Мбваны. Мясник хотел ее застрелить, но я не могла такого позволить… – девушка почувствовала резкий спазм в правом боку:

– У меня сломано ребро… – приоткрыв глаза, она увидела исцарапанные руки, – я должна была защитить Клэр, я бросилась на мясника со шпателем… – на пальцах девушки засохла кровь:

– Я его ранила, то есть порезала, а он, кажется, ударил меня пистолетом по голове и оставил умирать. Клэр, что с Клэр… – Маргарита не помнила выстрелов.

Рука девушки пошарила в воздухе, она наткнулась на разорванное полотно палатки. В лицо повеял теплый ветер, запахло гарью, паленой травой:

– Они бежали, – поняла Маргарита, – бежали на португальскую территорию. Мясник нацист, он привык все сжигать, чтобы замести следы… – девушка заставила себя открыть глаза. Она даже зажмурилась, таким голубым было небо:

– Облака, словно сахарные… – она ощутила мягкие руки матери, – малышкой я просила у мамы достать облако. Я думала, что оно на вкус, как мороженое… – Элиза шептала дочери:

– Младенцем ты пролетела почти полмира, возвращаясь из Маньчжурии в Европу. Ты капризничала, у тебя резались зубы, но ты затихала, когда я подносила тебя ко окну… – голубовато-серые глаза улыбались:

– Никто никогда не пробовал облако на вкус. Может быть, оно и вправду как мороженое… – Маргарите захотелось оказаться в объятьях матери:

– Или тети Розы. В подвале замка мы спали на одной кровати. Она мне пела колыбельные на идиш, а я ей рассказывала жития святых и наши шахтерские легенды, из книжки про Мон-Сен-Мартен. Я говорила и зевала, мне было так уютно… – превозмогая боль в голове, Маргарита поднялась. Палатка, вернее то, что от нее осталось, была разорвана, по ее немногим вещам проехались грузовиком. Маргарита пошатнулась:

– Я устала, так устала. Иисус, Мадонна, святая Маргарита Кортонская, помогите мне, пожалуйста. Святая Клара, позаботься о Клэр… – девушки в обломках палатки не было, но Маргарита увидела на земле темное пятно:

– Либо Мясник в нее выстрелил, либо у нее сильное кровотечение, болезнь развивается бурно. Но если выстрелил, то где она… – Маргарита осмотрелась. От пятна вел хорошо заметный след:

– Она выжила, – обрадовалась девушка, – она смогла уползти из палатки…

Маргарита, пошатываясь, пошла за темной полосой. Ветер гонял по склону холма обрывки бумаги и окурки, брошенный мусор, мухи кружились над объедками, в глаза било солнце. Она нашла Клэр спустя несколько шагов. Девушка лежала ничком, курчавые, черные волосы испачкала пыль и кровь. Маргарита растерянно обернулась:

– У меня ничего нет, ни бинта, ни пузырька с йодом. Если она ранена, надо сделать перевязку. Она теряет кровь, из-за лихорадки… – сорвав рубашку хаки, обнажив нежную спину, грязный бюстгальтер, Маргарита осторожно ощупала Клэр. Рану она нашла сразу:

– Не рану, царапину. Мясник торопился, он боялся заразиться. Он не стал стрелять в нее в упор… – пуля главаря чиркнула по боку девушки. Повязку надо было чем-то закрепить, Маргарита сняла и белье. Найдя ближайший обрывок палаточного холста, она набросила ткань на плечи:

– Здесь надо защищаться от солнца. Получилось похоже на светский наряд… – французские журналы попадали в Леопольдвиль с месячным опозданием. Маргарита с подругами, медсестрами в госпитале, рассматривала фотографии каннского кинофестиваля, репортажи со светских вечеринок и свадеб:

– Мы с Джо в светскую хронику не попадем, – весело говорила она девушкам, – если только в местный приходский листок… – листок, как и до первой войны, набирали вручную:

– Фотографий там тоже не будет, – Маргарита вздохнула, – но и второй свадьбы теперь не ждать. Бедная Клэр, она умирает… – от девушки несло жаром, она прерывисто дышала. Маргарита не стала ее переворачивать:

– Незачем бередить рану. Пусть Клэр проведет последние часы в спокойствии… – отыскав среди разоренного лагеря брошенную жестяную канистру с водой, Маргарита подтащила ее поближе:

– Вдруг Клэр очнется, попросит пить. Мы с ней одни, больше никого нет. Никто не знает, где нас искать. Пропали на шоссе, на севере, а больше ничего о нас не известно… – она разозлилась:

– Не бывать такому. Клэр не спасти, но я выберусь отсюда. Ее похоронят по-христиански, а не бросят тело на съедение хищникам… – держа канистру, Маргарита вгляделась в пустынную равнину, на востоке. По грунтовой дороге пылила машина.